Неточные совпадения
Но одну подробность я слишком запомнил: мама сидела на диване, а влево от дивана, на
особом круглом столике, лежал как бы приготовленный к чему-то образ — древняя икона, без ризы, но лишь с венчиками на
главах святых, которых изображено было двое.
По зимнему пути Веревкин вернулся из Петербурга и представил своему доверителю подробный отчет своей деятельности за целый год. Он в живых красках описал свои хождения по министерским канцеляриям и визиты к разным влиятельным
особам; ему обещали содействие и помощь. Делом заинтересовался даже один министр. Но Шпигель успел организовать сильную партию, во
главе которой стояли очень веские имена; он вел дело с дьявольской ловкостью и, как вода, просачивался во все сферы.
Прошло две недели после события, рассказанного в последней
главе, и положение действующих лиц нашего рассказа до того изменилось, что нам чрезвычайно трудно приступать к продолжению без
особых объяснений.
Открывалась книжка обыкновенно стихами; потом следовала какая-нибудь статья в прозе, затем очень часто письмо к издателям; далее опять стихи и проза, проза и стихи. В средине книжки помещались обыкновенно «Записки о российской истории»; к концу относились «Были и небылицы». Каждая статья обыкновенно отмечалась
особым нумером, как ныне
главы в бесконечных английских романах, и число статей этих в разных книжках было весьма неодинаково. В первой их 33, в V — 11, в X — 17, в XV — 7, в XVI — 12 (41).
Я не нахожу нужным в предварительной части говорить о наблюдениях, сделанных мною на сем специальном поприще безумия, я им посвятил
особый отдел в большом сочинении моем [См.: Сравнительной психиатрии часть II,
глава IV.
В последние дни, после неспешной, но удачной подготовки, образовался центр подцентральный, который репрезентует себя в одной только
особе некоего учителя, имеющего непосредственные и исключительные сношения с
главою, но не знающего о содействии рук.
Во
главе этих беспокойных староверов более всех надоедала Горданову приземистая молоденькая девушка, Анна Александровна Скокова,
особа ограниченная, тупая, рьяная и до того скорая, что в устах ее изо всего ее имени, отчества и фамилии, когда она их произносила, по скорости, выходило только Ванскок, отчего ее, в видах сокращения переписки, никогда ее собственным именем и не звали, а величали ее в глаза Ванскоком, а за глаза или «Тромбовкой» или «Помадною банкой», с которыми она имела некоторое сходство по наружному виду и крепкому сложению.
— Другой бы на моем месте заявил требования… знаете, как нынче разные штукмахеры… Но я далек от всякого нахального куртажа… Не скрою от вас и того, — Первач оглянулся и стал говорить тише, — в семействе Черносошных с этой продажей связаны разные интересы… И без моего совета, смею думать, ничего не состоится. Вся суть не в старике,
главе семейства… а в другой
особе, и вы, может быть, догадываетесь — в ком именно.
Все эти события, описанные нами в предыдущих
главах, проносились в уме ехавшего прямо с Кавказа в Грузино Михаила Андреевича Шумского и восставали в его памяти с
особой рельефностью, когда это чудесное село уже открылось перед ним.
Вступив на престол, Павел Петрович не только не забыл Сестренцевича, но и приблизил его к своей
особе, поставив его во
главе католического департамента сената.
Председательствуя на церковных соборах, он всенародно являл себя
главой духовенства; гордый в сношениях с царями, величавый в приеме их послов, он любил пышную торжественность, установил обряд целования монаршей руки в знак
особой милости, стремился внешне всеми способами возвыситься перед людьми, чтобы сильнее действовать на их воображение, — одним словом, разгадав тайны самодержавия, сделался как бы земным богом для россиян, которые с того времени начали удивлять все иные народы своей беспредельной покорностью монаршей воле.
Предание старожилов к этому прибавляет, что в память благодарственного молебна, по
особому случаю петого Елизавете Петровне в этом храме, его
глава, по ее повелению, увенчана императорской короной, которая и доныне украшает купол.
После описанной уже нами торжественной аудиенции, данной мальтийскому посольству, во
главе которого стоял граф Джулио Литта, Павел Петрович приказал заключить с великим магистром
особую конвенцию.
Гениальность есть
особая добродетель, не всем данная, но подлежащая утверждению и развитию,
особое мирочувствие,
особое напряжение воли,
особая сила хотения иного [У Э. Гелло в книге «Le Siècle» есть прекрасная
глава «Le Talent et le génie». «Le talent et le genie, — говорит Гелло, — qui différent à tous les points de vue, diffèrent très essentiellement sur ce point: le talent est une spécialité, le génie est une supériorité générale» (с. 243). «Le génie ne se prouve pas par une oeuvre extérieure.
Еще дорогой она обдумала список приглашенных на завтрашний обед, и во
главе этого списка стояло лицо власть имущее, «
особа», давшая ей, как оказалось теперь, или, как, по крайней мере, она думала, благой совет лично познакомиться с невестой ее племянника.
В это время Зинаиду Павловну уже окружил рой поклонников, с губернатором, бароном Фальк, во
главе, но чаще других бывал у нее, даже запросто, молодой чиновник
особых поручений при губернаторе, барон Павел Карлович Фитингоф, выразительный брюнет, окончивший года с два курс в одном из привилегированных заведений Петербурга.
Председательствуя на церковных соборах, он всенародно являл себя
главою духовенства; гордый в сношениях с царями, величавый в приеме их послов, он любил пышную торжественность, установил себе обряд целования монаршей руки в знак
особой милости, стремился всеми наружными способами возвыситься перед людьми, чтобы сильно действовать на их воображение, — одним словом, разгадав тайны самодержавия, сделался как бы земным богом для россиян, которые с того времени начали удивлять все иные народы своею беспредельною покорностью монаршей воле.